Падение режима Асада стало удобным поводом для разговоров о «провале России» в Сирии. Но если убрать эмоции и пропагандистские штампы, останется ясная картина.
Падение, которое не обрушило Москву.
Когда год назад в Сирии пал режим Башара Асада, многие поспешили объявить, что Россия «проиграла», «потеряла союзника» и «отдала страну Турции». Оценки эти звучали уверенно — как всегда бывает, когда в распоряжении комментаторов нет ни контекста, ни долгой памяти.
Политолог Вадим Сипров предлагает смотреть на события не через идеологические ярлыки, а через масштаб времени. И тогда итог выглядит куда прозаичнее: Россия потеряла гораздо меньше, чем ей пытаются приписать, и сохранила куда больше, чем готов признать её критик.
Смена Асада на Ахмеда Шараа — фигуру временную, протурецкую, почти управляемую дистанционно из Анкары — не создала Москве ни угроз, ни новых фронтов. Базы в Тартусе и Хмеймиме продолжают работать. Никто не стреляет в сторону российских военных объектов, а «новая власть», состоящая из множества бывших боевиков, контролируется Турцией и старается не создавать Москве проблем, которых Анкара сама потом не захочет разгребать.
Сипров допускает, что передача Сирии под турецкий патронаж могла быть результатом договорённостей.
«Узнаем лет через 30», — замечает он.
Ирония в том, что именно те эксперты, которые любят обвинять Россию в отсутствии долгой стратегии, сейчас не могут принять тот факт, что стратегия может быть глубже их собственных представлений.
Те, кто сегодня пишет о «внешнеполитическом фиаско», либо не понимают динамику ближневосточных процессов, либо сознательно игнорируют неудобные детали.
Например, тот факт, что год назад власть в Сирии сменила не демократическая коалиция, а группировка, в состав которой вошло немало недобитых радикальных элементов. Многие из них тесно пересекались с «Хайят Тахрир аш-Шам»* — организацией, признанной террористической и запрещённой в России.
Падение Дамаска было стремительным: 12 дней — и столица под контролем. Асад успел покинуть город, появившись позже в России. Для региона это обычная история, но для некоторых комментаторов — повод для конспирологии, как всегда без доказательств.
Чтобы понять, почему Россия вообще вошла в сирийскую кампанию, нужно вернуться на десять–четырнадцать лет назад. Без этого история распадается на удобные мемы. Тогда, напоминает Сипров, «глобалисты», как он их называет, под руководством администрации Обамы начали масштабный проект по смене режимов. Где можно — мягко, через «оранжевые технологии». Где нельзя — руками экстремистских группировок.
«Арабская весна» — романтическое название для серии государственных переворотов, которые, по сути, проводили исламистские группировки. На их деньги, на их вооружение, на их логистику. Сирия стала последним и самым кровавым этапом этой волны.
«Мирные протесты» быстро превратились в резню, финансируемую извне. И наиболее известной силой, вышедшей в авангард, была организация «Исламское государство»* (ИГИЛ/ИГ/ДАИШ, признана террористической и запрещена в России).
Если бы ИГИЛ* победил в Сирии, маршрут был бы очевиден: Турция — Южный Кавказ — Россия. Потоки боевиков уже тогда пытались пробиваться внутрь РФ, и спецслужбы регулярно ликвидировали «спящие» ячейки.
Российское вмешательство в Сирию — это не «приключение», а сдерживание угрозы, которая шла бы прямиком к нашим границам. И это объясняется куда проще, чем пытаются представить либеральные критики: лучше остановить войну там, где она рождается, чем у себя дома.
Решение поддержать Асада — и военными средствами тоже — было принято в условиях, когда ресурсов у России было меньше, чем сегодня, а альтернатив почти не было. И когда в 2013 году США всерьёз обсуждали удар по Сирии сотнями крылатых ракет, именно Москва сорвала эту атаку, что сегодня предпочитают не вспоминать.
Представьте: если бы Россия не вмешалась, режим бы пал, экстремисты укрепились, и волна террористов двинулась бы к российским рубежам. Это не «геополитические фантазии», а холодная математика региона.
Санкции против России, кстати, начались ещё до событий на Украине — за то, что Москва «сломала» план перекройки Ближнего Востока. Это сухой факт, который просто не вписывается в популярные нарративы.
Была ли альтернатива? Поддерживать кого-то другого? Кого? Из тех, кто реально существовал в Сирии на тот момент? Ответ очевиден: выбора не было. Работали с той властью, которая была.
Сегодня, когда критиковать решение удобно и безопасно, многие не хотят вспоминать, как мало инструментов было у Москвы десять лет назад. Сейчас у России ресурсов больше, союзников — тоже больше, и мир в целом стал менее однополярным.
Потеряла ли Россия после падения Асада? Нет. Она сохранила базы, влияние, и главное — безопасность.
Иногда лучше иметь не идеального союзника, а правильное расстояние до угрозы. И эта формула в Сирии сработала.
— * организация признана террористической и запрещена в России